Праматері нашого славного роду Мотрі Петрівні Щербині присвячую
…Надходив Великдень 1945-го. Мотря (на фото) з невістками Ольгою та Настею ні на хвилю не присідали. Справ було багато. Треба було навести лад у господі та на подвір’ї після довгої зими, обробити город, а Ольга з Настею щодня ще й на роботу до колгоспу ходили. І все це на їхні жіночі плечі. Якби ж то були вдома сини… Та забарились вони десь на курних шляхах війни. Що б не робила Мотря, її думки завжди були про них – трьох легенів: Івана, Василя та Гаврила (на фото зверху вниз відповідно). Більше року минуло з того дня, коли село звільнили від німців, а від синочків жодної звістки. З надією позирала на стежку, може, сьогодні поштар не мине хати, принесе довгожданого трикутника. Он Шурчин чоловік пише, що женуть фріців до Берліна, скоро вже перемога. Гнала від себе гіркі думки. Їх місце заповнювала мріями про щасливе повоєнне життя. Оце повернеться Іван, прибудує до хати сіни (до війни був гарним муляром), працюватимуть з Настею, роститимуть сина Василька. А може Бог пошле їм ще діток. Ось у Василя з Ольгою троє ростуть. Чи пізнають батька, як повернеться? Та найтепліші, найпотаємніші материні мрії та думи про наймолодшого – Гаврила – Мотрину гордість і біль. Старших хоча б провела за місток, а його забрали на фронт прямо зі школи (вчителював же у Чорнянці), так і не поблагословила. Прислав листа, просив прощення, обіцяв, що війна скоро закінчиться. Скоро…
Мотря присіла на призьбі, на мить стулила повіки і, чи то уві сні, чи наяву побачила свого хлопчика – високого, стрункого, у військовій формі, а поряд з ним несміливе дівча у ситцевому платті: «Мамо, це моя наречена, подобається?», - та й стрепенулася, серце здавила туга, - «Ой, сину, повертайся скоріше до хати. Ми тобі таке весілля справимо!».
– Добридень, Мотре! – Спинився біля воріт поштар. Голос веселий, як завжди, а погляд чомусь відводить у бік. – Тобі лист, і не один.
Господи, скільки чекала вона цих слів, а зараз, ніби прикипіла до призьби. Якесь дивне почуття радості і тривоги скувало ноги. На голос із хліву вийшла Ольга. Майже бігла з городу Настя. Сивий дід-поштар неквапом зайшов до двору, обережно, як кришталь, поклад до рук Мотрі три конверти і став непорушно. Три жінки дивились на ці довгождані звістки і не наважувались їх читати.
– Читай, - прошепотіла Мотря.
Дід узяв верхнього і повільно прочитав: «Офіційно повідомляємо Вас, що щербина Іван Сергійович поліг смертю хоробрих грудня 1944 року під Будапештом…».
Розпачливий крик розірвав тишу весняного села…
Того дня Мотря отримала ще два листи, у яких сухо повідомляли, що її кровинки, її радість та надія – Василь та Гаврило – пропали безвісти у воєнній круговерті, і на обох зазначено одну дату – грудень 2944-го.
До світлого Дня Перемоги залишалося кілька місяців…
Відтоді життя зупинилося. Материнське серце відмовлялося вірити, що дітей більше немає. До останнього свого дня жінка сподівалася, вірила і чекала. Її самотня постать щовечора виднілася біля воріт і глибокі сірі очі, повні сліз, повсякчас вдивлялися в дорогу. Односельці, проходячи повз неї, відводили погляд, ніби соромилися свого щастя. Відчували. Що його ціну сплатила вона – МАТИ. Найдорожчим скарбом. Життям своїх дітей.
Если у Вас еще нет аккаунта на нашем портале, Вам необходимо зарегистрироваться.