“Чеченские дневники” Полины Жеребцовой: Когда появляется свидетель-писатель

Бывает, что книги проводят нас по извивающимся лабиринтам авторского воображения, а есть и те, что погружают нас в реальный мир, который автор - свидетель событий - описывает, точно пишет картину с натуры. Таков дневник, который в 1994 году начала писать девятилетняя (тогда) девочка Полина Жеребцова. Дневник Полина вела 21 год, и, впоследствии, он послужил материалом для двух книг: «Муравей в стеклянной банке.Чеченские дневники 1994-2004», публикующем дневник Полины с самого начала и «Дневник Жеребцовой Полины», опубликованные в 2014 и 2011 гг.

«Чеченские дневники...» Полины с первых же страниц погружают читателя в мир маленькой квартиры в обычном дворе города Грозного, в хозяйственные хлопоты его обитателей, семейные радости и неурядицы, встречи с друзьями. Внезапно привычную череду школьных будней нарушают гул самолетов, бомбежки, взрывы. Приходит война.

В разговоре с Ольгой Сливко Полина вспоминает свои ощущения в момент начала войны:

“Тревога проникла в воздух. По утрам я вдыхала морозный хрупкий его поток и чувствовала, как мир начинает вздрагивать перед надвигающейся бурей. В самом начале осени 1994 года стояли солнечные дни, и люди чему-то радовались, но мне становилось отчетливо ясно - а с моей интуицией не поспоришь -  что возврата к прежнему спокойствию не будет.

Высоко в небе гудели самолеты, иногда уже раздавались выстрелы автоматов и пулеметов, хотя до официальной даты войны еще было далеко. Но война уже пришла и стояла у самых дверей. Взрослые этого не замечали: одни - опьяненные своими идеями, другие в полусне советских реалий, еще не проснувшиеся и наивно верящие, что все закончится хорошо.

Я просила маму уехать. Увезти меня. Мама отмахивалась, настаивала, что мы любим свою родную землю, любим город Грозный, его улицы в цветах и фонтаны.

В середине осени начали бомбить… Я быстро повзрослела и начала записывать то, что в последствии стало детскими дневниками военного цикла.”

О последовавших военных событиях в Чечне большинство жителей мирных регионов России знало лишь из телевизоров, все девяностые годы дымившиеся от выпусков новостей, в которых то и дело мелькали ставшие до боли знакомыми названия “Урус-Мартановский район”, “Площадь Минутка”, “Хасавюрт”… Казалось, боевые действия то прекращались и тогда все облегченно выдыхали, то начинались вновь. В самом же Грозном в это время война неустанно калечила судьбы и выворачивала наизнанку души людей.

“Мир очень обманчив. Война всегда где-то идет. Мы поверили, что все самое страшное позади, летом 1995 года. Люди радовались, что нас не будут больше бомбить, что улицы не станут внезапными могилами для прохожих...

Но в это же самое время подняли голову местные националисты, похватали в руки оружие. Создали банды.

Чеченцы, защищающие родину, разделились. Стали враждовать друг с другом. У всех было разное видение  будущего республики.  Одни были за строгий шариат на манер арабских стран, другие выступали за местные чеченские традиции. Многообразие культур - самое ценное в человеческом обществе - было безвозвратно уничтожено.”

Все события из жизни маленькой Полины, описанные в “Чеченских дневниках…”  пронизаны конфликтом. Это конфликт, привнесенный в мирную жизнь самой войной. Конфликт добра и потери человечности на фоне наступившей пустоты в человеческих душах. Раздоры внутри семей, с соседями. Добро, которое борется со злом в каждом человеке, поочередно берет верх то одно, то другое. Мародеры, рискуя жизнью под пулями, пытаются заработать, распродавая добро, нажитое бывшими соседями и друзьями, и, боясь, чтобы их не разоблачили, пускают лживые слухи о невиновных людях. Бывшие друзья, не раз выручавшие друг друга под бомбежками, перестают общаться из-за «национального вопроса».

Боевые действия то затихали, то вспыхивали опять, а в это время девочка Полина взрослела, ее жизнь переживала страшные трансформации под напором событий, но она неизменно вела дневник. Со временем, дневник перерос из личной тетрадки в важнейшее документальное свидетельство событий в Чечне. Ведь, когда вокруг столько противоречащей информации, невозможно разобраться - где правда, где ложь, и никому не хочется верить, и единственное, к чему хочется прислушиваться – это слова ребенка.

Полина рассказала, как дневник стал литературным достоянием уже после Второй чеченской войны, когда она работала журналистом:

“Я писала очерки, рассказы, заметки, фельетоны, делала интервью. И подумала, что надо бы издать свои детские записи. Дневник велся не для издания, я вела его для себя, но затем решила, что люди должны узнать от первого лица, что на самом деле происходило, узнать от человека, у которого не было "своих" и "чужих". Но очень много лет ни одно издательство в России издавать дневники не решалось..."

“Дневники...” Полины - это не только хронологическое описание происходящих вокруг событий. В процессе его написания в девочке развился литературный талант - Полина описывала свои сны, разные истории, писала стихи и описывала литературных героев из прочитанных книг. Ольга Сливко спросила у Полины о том, как дневник помог ей осознать, что она хочет заниматься журналистикой и литературой, и об очень важном литературном течении - писателях, описывающих события, свидетелями которых стали они сами.

• Как и когда вы осознали, что хотите заниматься журналистикой и литературой, и помог ли вам в этом дневник?

“Важней всего для меня является документальная литература, описанная так, что люди иногда принимают ее за художественную. Можно сказать, это мой стиль общения с миром.

«Дневник» для меня выше всего остального. Да, у меня около четырех тысяч стихов, десятки журналистских работ, повести и рассказы, но что все это в сравнении с тем, что 21 год я вела дневники?

«Дневники» - это дело всей жизни.  И, конечно, именно они помогли мне стать писателем-документалистом в полном смысле этого слова.”

В «Чеченских дневниках...» Полины действительно переплетаются документальный подход и художественность описания. Очень воздушный и увлекательный язык повествования, как будто хороший друг рассказывает о том, как прошел день. Эффект соучастия, достигаемый писателем-свидетелем событий, не сравним по силе с вымышленным сюжетом, это именно то, что так крепко держит читателя и не отпускает до последней минуты. Нобелевский лауреат по литературе Светлана Алексиевич в своей речи процитировала писателя Адамовича “Писать прозу о кошмарах ХХ-го века кощунственно. Нельзя выдумывать. Правду давать нужно как она есть. Должен говорить свидетель.” О.С. спросила Полину, будут ли, по ее мнению, «обычные» писатели все больше уступать дорогу «писателям-свидетелям», а сочиненные сюжеты реальным историям, которыми так богата наша жизнь?

"Мы все благодарны госпоже Алексиевич за ее книги: она собрала чужие свидетельства и смогла их сохранить для истории. Спасибо!

Но хочу подчеркнуть, что у нас с ней есть различие: я была на войне, а она нет.

Я не просто записывала чужие свидетельства, я записывала свою жизнь, истории знакомых, друзей, соседей, мирных и военных граждан.

Я переживала войну вместе с Родиной, была серьезно ранена, потеряла практически всю семью: любимого дедушку Анатолия - он старый человек - погиб под обстрелом в больнице, отчима Руслана, он - мирный житель, пошел помочь другу погрузить вещи и не вернулся живым. Осталась в живых только мать, перенесшая два инфаркта.  Дневники Полины Жеребцовой – мои личные дневники. Они единственные в своем роде, и вот, почему: в силу многонациональности и многоконфессиональности моя семья всегда различала только людей и нелюдей.

Меня не уводят с истинного пути ни философии, ни внешний вид и форма одежды, ни религии, ни цвет кожи... Я ничему не отдаю предпочтения. Всегда смотрю, кто передо мной, идет ли от этого человека доброта и свет или он напыщен, горд и полон шаблонов.

В этом, по моему мнению, и есть главная ценность моих детских дневников времен чеченской войны.

Что касается свидетелей и писателей, то иногда судьба преподносит своеобразный подарок, и где-то рождается свидетель-писатель. Тогда волей-неволей «обычным» писателям приходится уступать ему дорогу. Ведь свидетели-писатели смелы, отчаянны и честны. Если они выживут, это я сужу по себе, они во что бы то ни стало добьются того, чтобы мир узнал, как все было на самом деле."

• Полина, вы описываете, как война изменила людей. Но смогли ли люди после войны хотя бы немного вернуться к тому, какими они были в мирной жизни?

"В России это сделать невозможно. И вот почему: мирных людей, страдающих под обстрелами долгие годы, сделали бомжами, лишив жилья, имущества и здоровья. Им запретили рассказывать о пережитом, многим закрыли рот. Для них нет и не было реабилитации, специальных центров и санаториев. Кто выплатил им компенсацию за ранения и пережитый ужас? За смерть родных? Т.е. они оказались брошены, никому не нужны, от них, особенно голосистых, просто избавились.

Люди, которые не умеют стрелять, всегда мирные.

Вина государства перед ними так велика, что думаю, потомки будут проклинать нынешнюю власть."

• Что вы знаете о буднях простых людей в современном Грозном?

"В Европу беженцы прибывают из ЧР постоянно. Поток не ослабевает. Бегут. Их рассказы в свободном доступе - они о том, как современная Чечня превратилась в султанат, где правит падишах и его клан, а все остальные в полном подчинении.

У меня до сих пор в ЧР живут знакомые журналисты, с которыми я работала несколько лет на Северном Кавказе. Сравнительно недавно я переписывалась с одним из пожилых грозненских корреспондентов местной газетки. Написала ему: “Как вы? Что же у вас там творится?! Как ваша редакция? Она ведь недалеко от взрыва! В Грозном опять теракт!”

Он ответил: “Полина, привет! Нет у нас никакого взрыва! Мир! Порядок!”

Я молниеносно ему написала: “В окно посмотрите! Наверное, видно, где взрыв был и люди погибли!”.

Он мне: “Мир у нас и порядок! Никогда нет взрывов! Слава Кадырову! Слава благородному Кадырову!”.

Думаю: что-то тут неладно. А вечером получаю письмо: “Полина, ты зачем такое творишь?! Хочешь, чтобы мою семью расстреляли? Зачем ТАКОЕ на рабочий компьютер пишешь и спрашиваешь?! У нас только “слава, слава” или в могилу...”. (Прим.ред. – в октябре, ноябре и декабре 2014г. в Грозном случались взрывы.)"

В декабре прошлого года в театрах Москвы и Санкт-Петербурга прошли детские чтения “Чеченских дневников…”. В Германии и Украине скоро будут поставлены пьесы в театре. О.С. спросила Полину о том, как важно распространять в обществе информацию о войнах, делать людей более причастными и неравнодушными, показать им, каково это - пережить войну.

• Как вы полагаете, востребована ли сегодня в российском обществе горькая правда о войнах из уст писателей - документалистов или очевидцев, готовы ли россияне воспринимать эту правду?

"Очень востребована. Эти материалы нужно изучать в школе, ставить по ним спектакли, снимать сериалы и фильмы. Но официальная политика, настроенная на будущие войны, этого не допускает. Поэтому и дальше продолжается хаос, в котором матери будут терять солдат-сыновей..."

• Как вы думаете, в странах, где будут поставлены пьесы по “Дневникам...”, Германии и Украине, готовы ли люди больше, чем в России, к восприятию страшной правды о войне, и если да - почему?

"Я думаю, что в этих странах больше свободы слова. И режиссеры не боятся, что театр сгорит или убьют их семью, если они попытаются рассказать о детях на войне.

У меня вышло три разные книги. Первая о второй чеченской "Дневник Жеребцовой Полины", вторая книга "Муравей в стеклянной банке" в основном, о Первой чеченской, и книга рассказов "Тонкая серебристая нить".

Не говоря уже о «Дневниках», по любому из моих рассказов можно ставить пьесу. И это будет потрясающе. Это скажет вам любой режиссер.

Но придет ли в России такое время, когда это будет возможно?"

• Может ли чтение документальных книг о войне стать “прививкой от войны” для человека?

"Абсолютно в этом уверена. В Первую чеченскую войну под бомбами, будучи маленькой девочкой, я прочитала историю о замечательном человеке. Его звали Януш Корчак.

Он был писателем. Во время далекой войны с фашистами он заведовал детским домом. Фашистами было принято решение отправить детей в газовую камеру и убить.

Признав в директоре детского дома знаменитого к тому времени писателя, фашисты даровали ему свободу. Януш Корчак мог спокойно уйти и сохранить свою жизнь. Но он остался вместе с детьми, чтобы до самой смерти утешать их и рассказывать им сказки. Так писатель разделил участь тех, кого любил.

И показал нам пример, как нужно поступать перед ликом Бога.

Этот человек стал моим героем."

• Как сделать так, чтобы люди, которые по своей природе стремятся к счастью и неохотно потребляют “плохие новости”, заставили себя хотя бы и раз и хотя бы на страницах книг, пройти через ужасы войны?

"Людям стоит сказать правду. В моих книгах много юмора, дружбы и любви. Война идет фоном. Это исторический фон. Мы не выбирали его для своей картины, так сложилось... Да, такое нужно читать, о таком можно и нужно говорить.

А повторять войны нельзя. И это из антивоенных текстов отчетливо ясно."